А я люблю военных… - Людмила Милевская

Господи! Какие приятные мысли, порой, приходят в мою голову! Да где там! Никто никуда меня не завлечет, не затащит, как бы мне того ни хотелось.

Тут бы пораскинуть мозгами где этого связного на самом деле взять, да как бы его к делу приспособить, но фантазия моя не на шутку разыгралась, я вдруг начала представлять как «орлы» Владимира Владимировича хватают на Новом Арбате моего неверного муженька!

Прямо с его зазнобой, моей неверной подруженькой!

Хватают, на глазах у честного народа сковывают наручниками, и унизительными пинками загоняют сладкую парочку в «воронок»…

– Софья Адамовна! – пробудил меня от милых сердцу видений голос Владимира Владимировича. – Пора, дорогая! Пора!

«Ну вот, – испугалась я, – бездарно потратила время, а ведь могла придумать план…

А-а, лучший план – это отсутствие всякого плана. Такое положение вещей оставляет место для импровизации. Кривая вывезет…»

С этой мыслью я и отправилась к Арбатским воротам.

Я медленно фланировала по Новому Арбату, наслаждаясь иллюзией свободы.

Поначалу мне постоянно хотелось вертеть головой, лишь титаническим усилием воли не делала я этого, что не уменьшало желания обнаружить хотя бы одного агента, из посланных меня пасти.

Головой-то я не вертела, но глядела в оба. Безуспешно. Ни одного лица в поле моего зрения не попало дважды, а память у меня знатная.

Да что там лица, ни одного костюма знакомого! Уж это бы я заметила.

Так, напряженно вглядываясь в прохожих, миновала я лотки книжных торговцев, сбывающих по бешеным ценам псевдораритеты приезжим.

Никакого проблеска мысли.

И ни одной знакомой физиономии.

Есть причина погрузиться в пучину меланхолии.

Я дошла до «Дома книги» и, подавив в себе желание завернуть в магазин, полюбоваться на свои две книги, повернула обратно.

Медленно шла. С тройным усердием изучала лица прохожих, против всех правил совершенно не обращая внимания на торговцев книг. В голове была одна только мысль: «Где взять этого чертового связного?»

С этой мыслью я благополучно добралась до Арбатских ворот и повернула обратно, вновь устремившись к «Дому книги». Я уже не шла, а летела, не знамо почему сбиваясь на бег. И вдруг…

– София! София! – донеслось до меня сквозь новоарбатский гул.

Даже как-то не сразу сообразила, что это относится ко мне. Таким образом величают меня лишь два человека: один живет в Австралии, а другой…

Господи! Это же он, Артем-Харакири! Как я о нем забыла?! Вот удача!

– Артем! – восторженно откликнулась я, но, вспомнив о соглядатаях, тут же прикусила язык и поспешила к старому своему знакомцу, недоумевая, как можно было забыть о столь полезном человеке.

Забыть и не учесть его в своих планах.

Да что там учесть! Только на этом Артеме и можно было планы строить!

Господи! Какое счастье, что я выбрала этот маршрут! Чудесные мысли, оказывается, приходят и в мою голову!

Должна пояснить: Артем-Харакири стоил того, чтобы о нем помнить. В наш прагматичный век он рискнул остаться белой вороной, исповедуя идеалы чести, преданности, стойкости и аскетизма.

У него было свое слово, которому он был хозяин. Бескорыстность его порой доходила до цинизма, поскольку Артем требовал того же и от окружающих. Его выдающаяся внешность (просто красавец!) никаким образом не сказывалась на его семейном положении: в свои тридцать пять Артем был холост.

И это при том, что о доверчивости его ходили легенды, как и о его честности, и о его альтруизме. Ленивый для себя, Артем преисполнялся невообразимым энтузиазмом для любого первого встречного. Лично я этим энтузиазмом злоупотребляла многократно.

Ко всему вышеперечисленному много еще чего добавить могу: Артем нигде не работал и поскольку торговля не могла приносить значительного дохода, было странно на что он существует, а существовал он относительно безбедно и всегда был рад своей относительной безбедностью поделиться, чем его коллеги и пользовались.

Щедрость Артема порой просто изумляла, как и его любовь к людям и собакам. Так же изумляло его чувство собственного достоинства, которое в наше время легко подменяется заносчивостью, презрительностью и чванством. Артем же, как ни странно, этих качеств был абсолютно лишен. Впрочем, странного в нем было достаточно.

Не знаю, откуда в Артеме столько странностей взялось. Возможно примером в этом ему послужили самураи, книгами о которых он и торговал со своего лотка. Кроме того ему была не чужда философия буддизма и дзен-буддизма, синтоизма и конфуцианства. Всем этим он тоже торговал с лотка. Однако самураи…

Любая тема, которой в разговоре касался Артем, неизбежно оборачивалась экскурсом в жизнь, психологию и быт самураев. Настольной книгой абсолютно мирного и миролюбивого Артема была Бусидо – Путь воина. Представить себе Артема сосредоточенного на словах «… утром и днем, засыпая и просыпаясь, думай о смерти… постоянно думай о том как ты будешь умирать…» было совершенно невозможно. И тем ни менее он слова эти бормотал, а утром шел бескорыстно предлагать себя миру.

И вот на такого хорошего человека я должна была спустить верных церберов президента: Владимира Владимировича и Геннадия Геннадиевича со товарищи. Можно представить как нелегко мне это далось: секунд двадцать колебалась.

Я подошла вплотную к Артему и прошипела:

– Хочешь приколоться?

– Хочу! – обрадовался он.

Да, я забыла сказать о самом главном: больше самураев Артем любил только приколы. Никаких денег на них не жалел и имел уникальную коллекцию прикольного арсенала. Чего только не было в этой коллекции: от кровавых ран, до имитаторов храпа и пука. Совершенно безобидный Артем в приколах своих, порой, доходил до садизма.

Впрочем, на него и не обижался никто, и если у кого возникало желание приколоться, то лучшего компаньона в этом не стоило и искать: все сразу шли к Артему, уж ему-то не надо было долго что к чему разъяснять – все ловил на лету.

– Значит так, – прошептала я, – опусти лицо и что-нибудь говори.

Мне нужно было выиграть время: в недрах головы уже шевелился кое-какой план.

– Понял, – мгновенно сообразил Артем и принялся перебирать книги на лотке.

– Вот, – не поднимая головы, сказал он, – только для тебя.

Артем извлек из своих богатейших запасов маленькую книжицу.

– Избранные сутры китайского буддизма, – не отвлекаясь от мыслей, механически прочитала я.

– Ну да, – подтвердил Артем. – Китай оказал неизгладимое влияние на культуру Японии. К примеру у Миямото Мусаси в Книге пяти колец для практики боевых искусств…

– Артем, – прошипела я, – прижми к губам бейсболку и говори тихо.

Он повиновался мгновенно.

– Зачем? – донеслось до меня сквозь плотную ткань бейсболки.

– В этом и заключается прикол, – пояснила я. – Книгу новую пишу. Политический детектив. Чтобы прочувствовать все на своей шкуре, поручила друзьям следить за мной. Один из них умеет читать по губам. Потому говори через бейсболку.

– Понял, – кивнул Артем.

– Если понял, то помоги прикол организовать. Николая давно видел? Художника имею ввиду.

– А-а, Кольку-Андеграунда. Сегодня утром и видел, в мастерской его ночевал.

Артем оживился, потому что Колька тоже был известный приколист: специалист по взрывам – шуточным, ненастоящим. Крутые и «братва» и по сей день наперебой раскупают его квазигранаты и подкладывают друг другу в особняки и автомобили за милую душу. Особенно Колькин бизнес процветает на восьмое марта и под Новый год, ну и первого апреля, само собой.

Должна сказать, этот Колька-Андеграунд – личность тоже примечательная. Приколы приносят ему кое-какой доход, но основной дар Кольки (это же и принцип жизни) оказывать услуги своим друзьям и знакомым. При этом сам Колька ничего толком не умеет и ничем в совершенстве не владеет, но на жизнь не жалуется. Просто берет одного из своих приятелей и за его счет оказывает услугу другому. А когда приходит время платить по счетам, отыскивает следующего приятеля, чтобы оказать услугу предыдущему.

Этакий человек-коммутатор на общественных началах. В результате такой кипучей деятельности кое-что и Кольке перепадает, потому что отказа ему нет нигде: каждый предвидит и себе возможное благо.

В связи с постоянной занятостью сорокалетний Колька так и не успел обзавестись семьей, сохранил свежесть и по этой причине в своей среде считался женихом молодым и завидным, чем успешно и пользовался, обещая руку и сердце всем знакомым девицам. Его мастерская была к услугам любого, кто хоть как-то нуждался в ней.

Само собой, что две такие яркие индивидуальности, как Колька-Андеграунд и Артем-Харакири, не могли не сойтись. Конечно же они крепко дружили.

– Гони к Кольке, – напористо продолжила я, – и чтобы через два часа он ждал меня с фирменной гранатой в своей мастерской. Надеюсь найдутся там мужские шмотки моего размера?